«Психология реальности» - это информационно-образовательный проект, предоставляющий возможность перехода к новому мировоззрению.
Москва: +7 (916) 780-40-74
0

Технология восстановления истинного голоса

«Секреты бельканто - пение для всех» - В. В. Твардовский
 

- Вам необходимо вылечить голос?

- Ваша работа связана с ораторским искусством?

- Вам хочется красиво петь с друзьями в компании?

- Вам требуется исполнять эстрадный репертуар на высоком уровне?

- Вы мечтаете о пении в хоре?

- Вам необходимо профессионально исполнять классический оперный репертуар?

Тогда эта информация подготовлена именно для Вас!

  Агентство «Психология реальности» предлагает 

практикум по интенсивному формированию певческих навыков и решению проблем голосовой функции.

Результат работы – это приобретение новых возможностей для тех, кто занимается пением и ощущает необходимость качественного перехода на принципиально новый уровень владения голосом, а также спасение для тех, кто потерял последнюю надежду на возвращение в профессию по причине заболевания или полной потери голоса.

Вас научат петь своим настоящим здоровым сильным голосом с помощью Уникальной методики «Способ оценки функционального состояния голосообразующей системы», разработанной А.М. Кравченко специально для вокальных образовательных заведений и защищённой авторским свидетельством в разделе медицины.

Цель методики – приобретение умения владения своим голосом. В процессе занятий происходит восстановление истинного голоса человека, очищение его от «личностных наслоений», открытие внутренней красоты голосовой функции, её певучести и мощности звучания.

Данная методика доступна всем желающим без исключения! Любой человек, который занимается по данной методике, будет петь своим собственным здоровым голосом.

Певцы всех жанров (эстрадного, народного, оперного), драматические актёры, учителя, лекторы, а также деловые люди, вынужденные ежедневно вести многочасовые переговоры или выступать перед аудиторией, могут сегодня воспользоваться данной методикой.

Появилась возможность немедикаментозными и неаппаратными средствами лечить фониатрические и ЛОР заболевания, а также убирать нежелательные характеристики как разговорного, так и певческого голоса: тембральные изъяны, хрипы, сип, излишнюю вибрацию, равно как и её отсутствие, ограниченный диапазон, недостаточную силу звука и т.д.

За 20 лет активного применения данной методики накоплен колоссальный положительный опыт в решении проблем как медицинского, так и исполнительского плана. Возвращаются разговорные голоса, принципиально улучшается качество вокального звука, вместе с фониатрическими уходят заболевания дыхательных путей, носоглотки и смежных систем.

Метод представляет собой комплекс звуковых (вокальных) упражнений, выполняемых под непосредственным управлением специалиста.

При достижении результатов более высокого уровня для желающих продолжать заниматься самостоятельно записываются упражнения на диск или передаются в виде музыкальных файлов.

Одно занятие длится от 30 минут до 1,5 часов, в зависимости от решаемой задачи, и делится на кратковременные подходы (около 5 минут) с обязательными паузами.

При кажущейся простоте упражнений и лёгкости процесса занятий, методика имеет ряд фундаментальных «Know how», которыми владеют всего два специалиста в мире: автор метода А.М. Кравченко (г. Киев) и его ученик - В.В. Твардовский (г. Москва).

К сожалению, автор методики ушёл из жизни в 2011 году.

Со времён создания оперы в Италии в 1600 г. существовало устойчивое понятие «секреты бельканто». Всё это время многие поколения педагогов и певцов пытались проникнуть в тайну этого явления.

В 1988 году произошло грандиозное событие - «секреты бельканто» перестали быть секретами. Автором сенсации оказался педагог, философ, музыкант Александр Михайлович Кравченко.

Результаты эксперимента по апробации созданной им универсальной методики развития и лечения голосовой функции легли в основу полученного «Авторского свидетельства».  

На базе института им. Гнесиных была апробирована данная методика. Результаты были ошеломляющие! Все те абитуриенты, которые не могли поступить на певческое отделение, после участия в программе открывали себе дорогу в любой вокальный ВУЗ страны. Те люди, которым было запрещено петь вообще, сегодня профессионально поют классический оперный репертуар на сценах мира!

Единственным учеником академика, который смог проникнуть в суть технологии, является Виктор Витальевич Твардовский. Интуитивно осознав её структурный механизм, он получил т.н. «инициацию» от автора методики А.М. Кравченко, что позволило ему успешно применять её в течение 20 лет.

Твардовский Виктор Витальевич, 1964 г.р., окончил музыкальное училище в г. Владимире и Московскую консерваторию по классу «Сольное пение». Работал солистом оперных театров в России и Украине, работал по контрактам во Франции, Англии, США.

Клиенты В. Твардовского – это оперные солисты, эстрадные исполнители, солисты церковных хоров, дикторы телевидения, преподаватели и просто любящие пение люди.

Агентство «Психология реальности» в своих исследованиях и разработках базируется на принципах, когда человек всего может достигнуть сам. Нам оказана Великая честь разместить на странице сайта информацию об Уникальной методике Виктора Твардовского работы со своим сознанием через голос, в результате применения которой человек становится здоровым.

Искажения в голосе несут отпечаток нашей памяти прошлого, судьбы и индивидуальности. Чем чище звучит голос, чем он естественнее, - тем более мощно проявлен человек в жизни, тем меньше он зависит от таких понятий, как судьба, от мнения других людей, от стереотипов прошлого и др.

Данную технологию мы в агентстве назвали «Методика по расстрессовке голоса», но на самом деле, это нечто намного большее. Сюда входит и расстрессовка, и очищение голоса от личностных примесей, прорыв в глубины подсознания и осознанное изменение своей жизни через связь голосовых вибраций человеческого Существа и его Духа. Но это всего лишь точка зрения агентства.

Узнать всё подробнее и записаться на консультацию вы можете в разделе "Контакты"

Более детально о методике и истории её появления вам расскажет сам Виктор Витальевич Твардовский.

 

Пение, которое лечит!

История


Всю сознательную жизнь я занимался музыкой. В глубоком детстве мамочка заставляла меня ходить в музыкальную школу, где я играл на баяне.
И если первые классы дались мне относительно легко (наверное, сыграл свою роль фактор новизны), то к окончанию школы я всем своим существом невзлюбил этот несчастный инструмент, несмотря на железные аргументы педагогов и родителей, что-де: «Попадешь в армию, а там вместо того, чтобы и в зной, и в холод стоять на посту с винтовочкой в руках, будешь в теплом армейском клубе перебирать кнопочки баянные...» или: «Соберутся гости, да поедут на природу, а тут ты со своим баяном (не с пианино же ездить на природу)! В общем, всем хорошо, а тебе почет и уважение!» Так вот, несмотря на железобетонность подобных аргументов, после натужного окончания музыкальной школы к баяну я больше не прикасался...

Но мое музыкальное образование на этом, к счастью, не оборвалось. Так случилось, что к шестому классу средней школы, обладая «сломавшимся» уже голосом и музыкальной грамотностью, я попал в вокально-инструментальный ансамбль, да еще и на первые роли!

Тут уж никому не надо было меня заставлять ходить на репетиции, учиться игре на гитаре, «снимать» тексты песен и даже расписывать партии инструментов с записей кумиров того времени - «Битлз», «Криднс» и т. д. Началась какая-то новая интересная жизнь! С каждой очередной песней появлялись все новые и новые ощущения и желания где-то глубоко внутри меня. Потребности становились все сложнее и прихотливее, взгляды на жизнь менялись с нарастающей скоростью. Я часами мог сидеть за разучиванием очередной партии бас- или соло-гитары, расписыванием нот или «выуживанием» английских слов из какой-нибудь пятой копии с заезженного диска. Этот увлекательный во всех отношениях этап моей музыкальной жизни длился довольно долго, перевалил за окончание школы, включил в себя уже не просто лидерство, а руководство ансамблями, и наложился на новый этап моего музыкального развития - вхождение в мир серьезной классической музыки.

Само собой разумеется, что о «Лебедином озере», «Щелкунчике» и «Евгении Онегине» я узнал значительно раньше, но то были обязательные темы по музыкальной литературе или упоминание на уроках пения. Звучала эта музыка, конечно, и из теле- и радиоприемников, но то был абсолютно отрицательный опыт. Много позже я пришел к выводу, что любая, даже вполне совершенная запись намного снижает качество классического произведения в восприятии слушателя, в отличие, скажем, от эстрадного, где возможность записи бесконечно может усиливать и «обогащать» даже самые никчемные голоса и мелодии.

Итак, очередным моим этапом в музыкальном развитии было знакомство с хоровой музыкой посредством участия в камерном хоре под управлением Эдуарда Маркина в городе Владимире. За 5 лет репетиций, концертов и гастролей я не только сумел «нагнать» упущенное в детской музыкальной школе, но и приобрел новые представления о степени воздействия музыки разных жанров (эстрада оттуда выпала как-то сама собой) на сердце и разум человека. Стали проявляться сильнейшие желания петь, писать музыку и стихи – все, что называется творчеством. Многое в этом смысле получалось, что давало импульс к созданию все новых и новых творений. Учеба и окончание дирижерско-хорового отделения музыкального училища добавили к этому волнующему процессу необходимые профессиональные навыки в части владения фортепиано и относительно свободного обращения с нотами. Мой приход в Храм в этот период навсегда подвел капитальную базу под всё пройденное. К примеру, притча «о талантах» ответила на один из главных вопросов «зачем?» - зачем реализовывать талант, зачем он нужен, и даже стало проблескивать понимание того, зачем мы вообще живем на этой земле.

В общем, пофилософствовать наш человек любит и даже не нужно для этого заниматься музыкой, тем более классической! Как и положено в философии, весь этот синтез закончился анализом. Из чего доминирующее место явственно заняло пение. Незаметно, как-то исподволь, я оказался в многотысячной когорте людей, «заболевших» вокалом, или пением, или оперой, что, в сущности, одно и то же. На этом этапе вердикт самого авторитетного для меня музыканта звучал вполне определенно, безо всяких там разночтений и толкований: «Голоса тебе Бог не дал!» О, ужас! Я же всю жизнь пою: и в садике, и в школе, и сейчас в хоре... Как же так? Все мои способности и таланты я не задумываясь готов был бы отдать за возможность петь, но так петь (!), чтобы, получая удовольствие от процесса пения, никогда не слышать: «Нет голоса! Бог не дал!» А почему же он тогда дал такое огромное желание петь! Не-е-ет! Тут что-то не так!..

 

Первое знакомство

В 1988 году на базе института им. Гнесиных по линии Министерства культуры проводился эксперимент по апробации новой методики преподавания вокала. Ребят в группу отбирал сам автор методики Кравченко Александр Михайлович, абсолютно не известный на тот момент времени человек в оперных и околооперных кругах. К тому времени я уже два года безуспешно пытался поступить на вокальный факультет этого института, предварительно изрядно поездив на педагогическую практику из Владимира в Москву и обратно. Многие поражались моему не утихающему энтузиазму (я бы его назвал безутешным), потому как с каждым новым учителем, с каждым новым приездом становилось все очевиднее, что мои вокальные проблемы (ограниченный диапазон, слабый звук, неинтересный тембр и т.д.) никто не в состоянии решить! Кульминацией отчаяния был первый тур вступительных экзаменов в институт им. Гнесиных. Я отпел каватину Валентина и устроился в зале, где уже сидело изрядное количество несчастных абитуриентов. Мне было хорошо видно откуда пели будущие Шаляпины и Каллас и место, где сидела приемная комиссия. В этой последней группе выделялся человек, сидевший отдельно от всех, но в общем ряду с комиссией. Бросалась в глаза его внешность - мощного коренастого мужчины, скорей философа-практика, например, Ломоносова или Диогена, чем оперного певца. Он что-то постоянно записывал в тетрадь и время от времени общался с сидевшей рядом с ним девочкой (дочкой, как выяснилось впоследствии). Объявили перерыв.

Я вспоминаю этот исторический момент настолько часто и в таких мельчайших деталях, что порой кажется, что никаких других событий в моей жизни не было! Так вот, этот самый «Ломоносов» поднимается со своего места и прямехонько направляется ко мне. Я поначалу, принимая его за одного из членов комиссии, с замиранием сердца ждал его слов. «Вы, конечно же, не пройдете на второй тур», - сказал он убежденно. У меня, естественно, все внутри оборвалось и в душе стала подниматься какая-то «муть»... «Я — автор новой методики, - продолжал он, - и предлагаю вам поучаствовать в эксперименте по ее апробации». Отчаяние и раздражение захлестнули меня и я резко ответил: «Значит, вы заинтересованы во мне?» «Не больше, чем вы во мне», - ответил Александр Михайлович. И я благодарю Бога, что в тот решающий момент мой Учитель проявил такое терпение и великодушие! Единственный человек на земле, кто мог бы мне помочь в решении терзающих меня проблем, сам (!) подошел ко мне и протянул руку помощи! Это было настоящее чудо! Таковым я его воспринимаю и сейчас.

 

Апробация метода

В экспериментальной группе, которая начала функционировать 1 сентября 1988 г., собралось 5 человек, все типы голосов. Но как потом выяснилось, лишь меня одного Александр Михайлович выбрал самостоятельно. Чудо! Чудо! В течение четырех месяцев, пока проходил эксперимент, происходила какая-то сказка: занятия проводились два раза в день группами по 2-3 человека (хотя очень скоро мы все стали приходить к началу и так же вместе уходить в конце занятий).

Сказать, что Александр Михайлович Кравченко прекрасный или даже гениальный педагог - не сказать ничего! Обладая уникальными качествами педагога-вокалиста, он сделал главное — раскрыл механизмы развития человеческого голоса, фактически он расшифровал «секреты бельканто», которые легли в основу его фундаментального глобального открытия единого механизма саморазвития всех живых систем без исключения: биологических, физиологических, социальных. Поскольку педагогические методики в Институте патентной экспертизы не принимались даже к рассмотрению, Александр Михайлович подал заявку в раздел медицины (по фониатрии) и успешно защитил свое право на пионерское (!) изобретение способа оценки функционального состояния голосообразующей системы. Попросту говоря, его методика развития голоса оказалась лечебной. Заболевания, которые стало возможным излечивать, касались не только непосредственно голосовой функции ( несмыкание; кровоизлияния в связки; узелки и т.д. ), но и всей голосообразующей системы, куда входят ЛОР заболевания - аденоиды, полипы, синуситы, тонзиллит, а также заболевания легких и бронхов.

Фониатр Наталья Владимировна Аленчик, которая наблюдала за состоянием наших голосовых связок, не скрывала своего восхищения терапевтическим эффектом наших занятий.

Задачей эксперимента являлось показать на практике возможности нового метода в плане интенсивного формирования певческих навыков (диапазон, тембр, сила звука), а также его универсальность (имеются в виду любые типы голосов на любой стадии своего развития).

Вместе с тем, кафедра института имени Гнесиных, как главный методический центр страны в области вокальной педагогики, должна была оценить результат эксперимента и в случае положительного результата обеспечить передачу рекомендаций и описаний новой педагогики во все учреждения культуры, где ведется преподавание вокала. Вот тут-то и произошла настоящая война интересов, амбиций и, как говорят философы, «старой формы и нового содержания». Хотя, как убедительно доказывает Александр Михайлович в своем новом философском подходе, каждому содержанию соответствует своя форма и никакого конфликта между этими двумя явлениями быть не может. В общем, наш эксперимент со своим новым содержанием и соответствующей ему формой (полного бесправия) вошел в полное противоречие со старым содержанием и соответствующей формой кафедры института. Надо сказать, что в то время этот руководящий и направляющий орган составляли по-настоящему громкие имена: Валентина Левко, Наталья Шпиллер, Зара Долуханова и т. д. И действительно, многие педагоги-певцы, пытаясь честно выполнить свой долг, посещали время от времени наши занятия, чтобы вникнуть в суть новизны методики Александра Михайловича. Но!.. Видно недаром со времен создания оперы в 1600 г. существовало устойчивое понятие «секреты бельканто!». Почти за четырехсотлетнюю историю оперы так и не было найдено универсального подхода к певческому голосу. Проблема усугублялась еще и тем, что каким бы выдающимся ни был певец, его педагогические успехи всегда оставались, мягко говоря, в тени его сценических достижений. Показательна в этом смысле история с Э. Карузо, наверное, самым выдающимся певцом современной истории. Единственный его ученик, обладавший великолепным голосовым материалом, в результате занятий с великим певцом оказался совсем без голоса... Парадокс заключается в том, что утешали в результате не уничтоженного ученика, а маэстро-неудачника Карузо.

Забегая немного вперед, поделюсь своими личными наблюдениями. Будучи впоследствии студентом Московской консерватории, я стал свидетелем многочисленных (!) трагедий (как моих однокашников - ребят с моего курса вокального факультета, так и учащихся с других курсов), как я уже тогда понимал, исключительно по вине своих педагогов - выдающихся певцов современности. Дело в том, что статус Московской консерватории позволяет каждый год отбирать из колоссального числа желающих поступить на вокальный факультет практически готовых певцов. Да и требования к поступающим таковы ( полный диапазон и достаточная громкость голоса, например, для Большого зала консерватории ), что не очень понятно какие навыки должен приобрести певец в процессе последующего обучения.

Опять-таки, исходя из личного опыта я, конечно же, не могу не сказать несколько теплых слов о некоторых предметах и педагогах элитного вуза страны. К примеру, где бы я еще смог получить такую практику пения под оркестр и сценического мастерства! С благодарностью в этой связи вспоминаю Евгения Яковлевича Рацера и Владимира Фомича Жданова. Но в главном, в специальности, никакие авторитеты и их большие-пребольшие театры не спасают голоса студентов от деградации и разрушения, к сожалению. Выбраковка (по моим прикидкам) составляет до пятидесяти процентов (!), включая певцов, снизивших свои возможности с сольного-оперного до камерного и даже хорового пения, но для этого, извините, есть отделения дирижеров-хоровиков! Это - в главном вузе! А что же делается в провинциальных учебных заведениях! Страшно подумать!

В общем, «зарубили» наш эксперимент! На итоговом прослушивании кафедрой не было принято положительного решения, но и отрицательного вынесено не было (в поддержку выступили Зара Долуханова и Евгений Белов). В этой методике никто ничего не понял. Даже доброжелательные отклики звучали в том духе, что, как это Александру Михайловичу какими-то ничтожными упражнениями удалось достичь таких прекрасных результатов, да еще и за столь короткий срок. И, действительно, все мы, участники эксперимента, показали на заключительном прослушивании столь значительные результаты, что «независимые» слушатели, студенты, сидевшие в этом же зале, начинали просто аплодировать.

Мы пели «серьезные» произведения: «Князя Игоря», «Иоланту», итальянские песни... Но все это не возымело никакого действия на профессоров...

Зато через некоторое время все участники нашей группы реализовали все свои самые сокровенные чаяния: поступили в консерватории, а то и просто заключили контракты по специальности солист-вокалист. И никто уже с тех пор мне не говорил: «Бог не дал голоса!» Дал! И в качестве верного ориентира заложил неуемное желание петь!

Сбылись мои тайные прозрения: человек талантлив настолько, насколько он сильно желает! Александр Михайлович сформулировал эту мысль таким образом: «Мера таланта соответствует степени потребности». Вопрос в данном случае упирается лишь в то, чтобы найти человека, который смог бы реализовать эту формулу. Или же обстоятельства должны сложиться соответствующим образом. Важно понять, что неспроста «секреты бельканто» существовали так долго, ведь не работал главный педагогический прием: «делай как я». В самом деле, если взять абсолютно любую сферу деятельности человека, будь то ремесло или знание, передача и того, и другого, при определенных затратах времени и сил ученика и учителя, всегда давали и дают положительный результат. Конечно, если учитель владеет предметом передачи, да еще и является неплохим человеком (хотя это и не обязательно). Пение, пожалуй, единственная сфера деятельности человека, где требуется абсолютно точное знание не только непосредственно в области вокала - т.е. нужно быть певцом (это необходимое, но недостаточное условие), но и владеть стратегией и тактикой формирования певческих навыков.

И если стратегию еще можно почерпнуть из книг, выпущенных Александром Михайловичем Кравченко, то тактические приемы приходят только с огромной практикой. Восемь лет (!) мне понадобилось на то, чтобы встать, как говорил Александр Михайлович, на рельсы саморазвития - это когда для тебя уже нет неразрешимых задач в вокале. Какой бы тяжелый или новый вариант певческих проблем ни пришлось решать, уже есть достаточный опыт и навык выхода с максимально положительным эффектом. Самое сложное в любом деле - быть самому себе педагогом. Имея желание и силы развиваться, как узнать что нужно делать каждую последующую минуту? Мне в какой-то мере удалось после эксперимента (не без трудностей!) двигаться поступательно вперед. Конечно, помощь Александра Михайловича в отдельные моменты была решающей. Но последние лет семь-восемь как певец я развивался самостоятельно. Я достиг своей цели - стал оперным певцом. Но оказалось, самое главное, что произошло за эти долгие пятнадцать лет со времени знакомства с Александром Михайловичем, это то, что мне удалось (я смею утверждать) перенять его методику. Для подобного заявления у меня есть очень весомые аргументы в виде моей педагогической и фониатрической практики. Десятки людей, прошедших через мои уроки, не только «возвращали» свои «утерянные» голоса и начинали петь по-новому, они возвращали себе опору и СМЫСЛ ЖИЗНИ.

 

Несколько случаев из моей личной практики

Еще будучи участником эксперимента и проживая в одной комнате вместе с югославским студентом в общежитии института имени Гнесиных, я рискнул предложить ему позаниматься, тем более что голоса у югослава вообще не было ни певческого, ни разговорного. Впоследствии мы крепко подружились и теперь я с удовольствием и удивлением вспоминаю о том, какую колоссальную роль сыграли наши уроки с Гораном (так звали этого студента) в его судьбе.

Горан Дражевич был студентом института имени Гнесиных по классу аккордеона, с раннего возраста он страдал заболеванием лимфатических желез, инфекция попадала в кровь и тем самым вызывала аритмию сердца. В общем, мой Горан был освобожден от армии по состоянию здоровья и с удовольствием покорял вершины мастерства, занимаясь на самом, быть может, популярном инструменте на Балканах. Как-то мы разговорились и я увлек его своим рассказом об эксперименте, о новой методике преподавания вокала, о лечении заболевания голосообразующей системы. Последнее было особенно актуально для Горана, т.к. у него напрочь отсутствовал разговорный голос, что было явным признаком тяжелого заболевания в голосообразующей системе. Какая именно болезнь была у него, для меня было неважно. Я раз и навсегда поверил в универсальность и всеохватность методики Кравченко и ни минуты не сомневался (и не сомневаюсь) в том, что ей подвластны любые (!) заболевания голосообразующей системы человека! Короче говоря, может быть, немного авантюрно на тот момент, но я решил попробовать восстановить или, скорее, создать то, чего у него не было - разговорный голос.

Задача, в общем, облегчалась тем, что терять было абсолютно нечего, так что предложение было с легкостью принято и начались ежедневные « веселые» уроки, со временем все больше и больше тревожившие окружающих. Нам довелось пройти через «нечеловеческие» звуки, «зверский» кашель и невероятное терпение. Меня питала вера, Горана - любопытство и надежда. Оглядываясь назад, могу с уверенностью сказать, что это был один из самых тяжелых случаев в моей педагогической практике, но успех в нем дал мне невероятно мощный толчок в практической плоскости освоения новой методики и усилил и без того колоссальную уверенность в ее «магических» свойствах. В конечном итоге Горан не только заговорил, но и запел. И Наталья Дмитриевна Шпиллер (непререкаемый авторитет в области оперного пения) произнесла удивительную фразу: «У вас, Горан, настоящий большой голос!» Горан даже умудрился поступить на вокальный факультет своего института. Но самое потешное произошло потом. По возвращении в Югославию медицинская комиссия признала его пригодным к воинской службе! Вот тебе и позанимались разговорным голосом! Наши пути вскоре разошлись, но я знаю, что дальнейшую свою судьбу Горан связывал уже с пением, а не с аккордеоном. А в армии ему все же пришлось послужить, правда, совсем недолго, месяцев десять.

Естественно, что как только я сам почувствовал укрепление моих педагогических навыков, то тут же «бросился» в рекламную кампанию по пропаганде своего умения. Надо сказать, что наш брат вокалист, настрадавшись от некомпетентности педагогов и собственного неведения, готов откликнуться на любое предложение, дающее ему очередную, пусть иллюзорную надежду. Поэтому во время занятий с Гораном я приобрел «кучу» других учеников, по большей части студентов последнего курса института, и ни один из них не ушел разочарованным.

Бегло оглядываясь на свою пятнадцатилетнюю педагогическую практику, я вспоминаю каждого своего ученика, но остановиться хочу на самых ярких и показательных случаях.

Будучи уже студентом первого курса консерватории и постоянно ругаясь со своим педагогом по вокалу (не с Александром Михайловичем, разумеется), я стал свидетелем настоящей драмы...

Классов в консерватории для индивидуальных занятий не хватало, и мы, студенты, вынуждены были часами простаивать за ключами от освобождающихся классов. В один из таких простоев я обратил внимание на заплаканное лицо женщины-вахтера, что в этот вечер была нашей Жанной Д' Арк (в смысле возлагаемых на неё надежд). Я подошел к ней и сердобольно справился о причинах столь удрученного состояния. И она поведала мне грустную историю, которая длилась уже полтора месяца. Ее внучка Наташа, студентка вокального факультета Мерзляковского училища при консерватории, в результате занятий «заработала» узелок на связке (тяжелое заболевание для певца). Педагог, естественно, во всем обвиняет несчастное «дитя», Наташа бегает по врачам, пытаясь как можно быстрей избавиться от этой напасти, а кафедра вокального факультета тем временем решает вопрос об ее отчислении из училища за профессиональную непригодность... Оказалось, что я вовремя объявился. Наташе на следующий день назначили операцию по удалению узелка, поэтому бабушка сидела и плакала, интуитивно чувствуя надвигавшуюся беду. Я стал убеждать ее в том, что смогу помочь внучке и никакой необходимости в операции нет, тем более что на следующий день приезжал Александр Михайлович, надо срочно встретиться и позаниматься, а операция, как говорится, никуда не денется! Видимо, я настолько был убедителен, а проблема для семьи Наташи так велика, что в самом скором времени мы все вместе встретились в классе консерватории, где и произошел первый сеанс лечения. Александр Михайлович, проведший этот урок, благословил меня на продолжение «в том же духе» и уехал. Далее мне понадобилось всего 4 (!) урока, чтобы фониатр, пославший девчонку под «нож», с изумлением констатировал полное отсутствие заболевания. В общем, в очередях за ключом от класса я больше не стоял.

Между прочим, вспоминается один случай, раскрывающий еще одну грань данной методики. Всем известны многочисленные случаи проявления неспособности к обучению музыке вообще и пению в частности. Расхожим штампом стало выражение «медведь на ухо наступил», вдвойне бывает обидно родителям-музыкантам, у которых и появляется такое с «отдавленным» ухом чадо. Вот и ко мне пришли мои друзья-музыканты с подобной проблемой: оба - певцы, а семилетний сынок «на ноты не попадает». Я провел лишь один (!) урок, показал обнадеженным родителям пути решения этой проблемы и посоветовал им решить ее окончательно своими силами. Во-первых, у них были естественные условия заниматься с сынулей хоть по десяти раз на дню, ну а во-вторых, возможность окрылила бы их и сделала бы для семьи великое дело! Так оно и получилось! Сашенька, так звали мальчугана, впоследствии запел и даже стал солистом детского хора, ну а с родителями у меня сохранились теплые дружеские отношения.

Перехожу теперь к высшим достижениям в своей педагогической практике. Их вершинность обуславливается не только излечиванием тяжелых заболеваний голосовой системы, но и приданием голосу новых качеств по сравнению с его состоянием до болезни. Все эти случаи происходили с профессиональными оперными певцами, полностью потерявшими свои голоса и надежду на излечение.

Отвлекусь и скажу, что это самая благодатная публика; на уроках с ними не испытываешь никакого дискомфорта из-за отсутствия всякого внутреннего сопротивления и сомнений.

Работая солистом оперного театра в Киеве, я, в который уже раз, столкнулся с заплаканным человеком. То была наша солистка - сопрано Соня Леонтьева. Причиной такого ее состояния была, как вы уже, наверное, догадались, потеря голоса. Надо сказать, что проблемы с голосом для певца - это всегда гораздо большая трагедия, чем, скажем, для любого человека потеря трудоспособности. В общем, из рассказа Сони я узнал, что беда произошла полтора месяца назад, и никакие способы лечения не помогли. Диагноз: узелок на связке, и все лечение сводилось к медикаментозным средствам борьбы с этим несчастным узелком. Надо сказать, что все подобные методы лечения весьма неэффективны из-за того, что, борясь со следствием, не устраняют главного - причины возникновения заболевания. Открытие Александра Михайловича позволило решать проблемы комплексно: воздействие идет на всю систему, где обнаруживается болезнь, ей задается верный режим работы и сама система находит возможности для своего же излечения и развития. Весь вопрос сводится лишь к знанию критериев «верности» работы, а там - «терпение и труд - все перетрут!» К примеру, «терпеть и трудиться» с Соней нам пришлось целый год, правда, с приличными перерывами по независящим от нас обстоятельствам, но именно через год произошла настоящая проверка результатов нашей работы - совместное участие в оперном спектакле! Соня исполняла партию Татьяны, а я - Евгения Онегина в одноименной опере Чайковского. Успех был настоящим, Соня, безо всяких скидок, спела свою партию, включая самое трудное - верхние ноты. Знавшие Соню были поражены новизной ее голоса; он усилился, тембр стал красивее и богаче, а верхние ноты мощными и «свободными». К сожалению, как и в истории с экспериментом, педагогический успех, как ни странно, лишь ожесточил окружающих певцов и педагогов. Такова уж театрально-консерваторская среда.

Два похожих случая произошли уже в Петербурге. На сей раз моими клиентами-пациентами были Валерия Ермаченкова и Виктор Алешков, оба - ведущие солисты в своих театрах. У Леры было предузелковое состояние, в связи с чем со сцены во время репетиций слышалось сплошное шипение вместо звука. Мне удалось довольно быстро убедить ее в своей компетентности, на слух определив состояние ее голоса, подтвердившееся врачом-фониатором. Дальше события развивались по знакомому сценарию: ежедневные занятия, полное выздоровление уже через неделю (!) и очевидные, со временем, изменения в голосе Валерии.

С Виктором Алешковым произошла совсем сказочная история. С ним я стал заниматься по просьбе руководителя театра «Санкт-Петербург Опера» Юрия Александрова. Виктор к тому времени был уже обладателям «Золотой маски» - приза, вручаемого за выдающиеся достижения в области театрального искусства, и со дня на день ожидал присвоения звания заслуженного артиста России... Но болезнь, к сожалению, подстерегает и таких заслуженных людей. У него оказалась одна из самых тяжелых форм заболевания - паралич голосовой связки. В течение двух месяцев врачи Санкт-Петербурга боролись за выдающийся голос певца, но - безуспешно! На третий (!) урок у Виктора зашевелилась связка, что констатировал врач, каждый день наблюдавший «звездного» пациента. Через десять дней у него восстановилась голосовая функция, а спустя некоторое время он уже смог принять участие в концертах. К сожалению, собственные амбиции помешали певцу продолжить наши занятия, хотя я и приоткрыл ему его истинные певческие возможности...

Был и совсем невероятный случай в моей практике. Мама одного из моих учеников Анастасия Афанасьевна, сорок три года (!), болела полной афонией голоса. За то время, пока я гостил у них в Севастополе, мы провели целую серию занятий с ней, после чего я записал упражнения на аудиокассету для самостоятельных занятий и вернулся домой. Через несколько месяцев Анастасия Афанасьевна позвонила мне домой и своим (!), совершенно здоровым голосом заявила, что хочет петь! Естественно, счастью ее не было предела.

 

О методике преподавания

В идеале, занятия должны проводиться очень интенсивно, как с точки зрения плотности самого урока, так и по количеству занятий за определенный промежуток времени. В среднем это выглядит обычно так: два урока в день в течение 5 дней, затем отдых два дня. Урок разбивается на «подходы» по 3-5 минут, в зависимости от уровня подготовленности обучающегося, и паузы, которые должны превышать время пения. Очень эффективными являются уроки, где одновременно занимаются два человека, особенно если они находятся на разных ступеньках своего певческого развития. Такой совместный урок длится обычно около двух часов «чистого» пения. Даже у профессионального вокалиста получается не более 40 мин (как правило, 25-30 минут). Попытка увеличить время пения приводит к перегрузке голосового аппарата и отрицательному результату в смысле формирования новых певческих навыков. Кстати, ограничение времени пения актуально для всех профессиональных певцов. Ведь даже самая протяженная оперная партия (Кармен) длится около 45 минут. Сольный концерт в два отделения в чистом исчислении (без аплодисментов, объявлений и т.п.) составляет 50-60 минут пения. С учетом грамотного составления программы концерта от «простого» к «сложному» и обратно к «простому», да еще с генеральной паузой в виде антракта, нагрузка на голос более чем умеренная. Желание петь по времени больше, а по репертуару сложнее приводит к ухудшению качества голоса и к сужению круга используемых средств художественной выразительности. Оттого малоэффективны и вредны длительные многочасовые репетиции, в частности, в хоровых коллективах.

Касаясь деталей урока - распевок, качества звука, громкости и т.д. - я лишь могу рекомендовать книгу Александра Михайловича Кравченко «Секреты бельканто». Там он посвящает отдельную главу детализации урока. От себя хочу только отметить, что в любом случае начальные уроки необходимо проводить с педагогом, профессионально владеющим данной методикой преподавания, разработанной самим Кравченко А.М. В дальнейшем возможны самостоятельные уроки по аудиокассете, записанной в виде задания на определенный срок. Затем необходима корректировка и повышение уровня сложности упражнений под руководством педагога. Абсолютно самостоятельные занятия возможны лишь при достижении определенного профессионального уровня, как правило, на стадии солиста оперы.

Теперь хочу сказать несколько слов о близком и дорогом мне ученике - моей жене Танюше. Ее желание петь до нашей встречи было сопоставимо, наверное, лишь с моим в эпоху исканий. Обладая от природы отличным голосовым материалом, Танюша умудрилась почти полностью уничтожить его, занимаясь самостоятельно и с педагогами. К моменту нашей встречи вердикт главного ЛОРврача Владимирской области звучал как приговор: множественные узелки и кровоизлияния в связки; ни о каком пении и речи не может идти, так как есть вероятность потери и разговорного голоса. Мы встретились в регентской школе при монастыре города Владимира, я проводил там открытый урок вокала для пятнадцати учащихся, Танюша была среди них. Я отметил красоту и силу ее голоса, но были очевидны также и огромные проблемы с ним. Процесс лечения занял целый год, одновременно также были сформированы некоторые вокальные навыки. Но по-настоящему к развитию певческого голоса мы смогли приступить лишь по окончании лечения, которое было зафиксировано при курьезных обстоятельствах. Проходя комплексное обследование в поликлинике работников искусств в Санкт-Петербурге, я зашел в кабинет фониатора и попросил его осмотреть мою супругу. Женщина-врач в свою очередь поинтересовалась предысторией и Танюша вкратце рассказала о своих болячках годичной давности. Каково же было наше удивление, когда после осмотра врач с негодованием заявила о том, что мы ее обманули и что ничего и никогда у Танюши со связками не было! Вот как! Мне приятно, что теперь Танюша ставит перед собой самые высокие творческие задачи, связанные с музыкой и пением. Первое ее по-настоящему серьезное выступление состоялось еще через год, она успешно исполнила арию в моем концерте наряду с другими моими учениками, уже состоявшимися профессиональными певцами Валентином Тамиловым и Алексеем Красновым. Теперь в репертуаре Танюши несколько оперных арий и романсов и мы готовимся к будущим совместным концертам.

В нашем доме поют все!

 

Выступление В.В. Твардовского